Одесское счастье - Страница 91

Ride-rode-ridden. Sow-sowed-sewn. Go-went-gone. Grind-ground-ground.

Его лихорадочные телодвижения заставили меня обратно напрячься. Я обняла его за плечи и крепко поцеловала, стремясь почувствовать желание. Засунула язык ему в рот. Он застонал и вжался в меня тазом. Я подалась ему навстречу, надеясь, что при ударе наши бедренные кости высекут искру, которая перерастет в нечто большее.

* * * * *

...

Привет тебе, бабуля, от очень счастливой молодой жены!

Вчера мы с Тристаном поженились. Как же ж мы хотели, чтобы ты тоже была здесь и разделила с нами эту радость! Я надела то самое платье, что ты для меня сшила, и на него полюбовалось много-много гостей, которые пришли пожелать нам всего наилучшего! У Тристана куча друзей, плюс смогли приехать его брат Хэл и невестка. Хэл в своих краях что-то вроде батюшки! Вот и вышло, что брат Тристана не просто поприсутствовал на церемонии, но еще и поженил нас! Скоро ты станешь прабабушкой!

Целую, твоя Даша.

Я отослала письмо бабуле бандеролью вместе со всеми красивыми открытками, что нам с Тристаном надарили, и мы отправились в медовый месяц. И пусть я никогда не ходила в поход с палаткой («перебиваться» – обходиться без водоснабжения и электричества – не слишком заманчивая перспектива для людей, для которых подобные лишения являлись частью повседневной жизни), я натурально кайфовала, топча берег Тихого океана. Море – это природы совершенство, с ним ничто не сравнится. Звук разбивающихся о песок волн. Неотвратимое постоянство приливов и отливов. Ритм матери, качающей дитя. Земля и вода, древние, как само время. Запах соли и тумана. Загадочная черта горизонта, где серо-голубое море сливается с серо-голубым небом, и кажется, что если туда доплыть, то получится дотронуться до небосвода. Если доплыть.

– Как вожак скаутов, я знаю все места, где открывается отличный вид, – похвастался Тристан, выгружая из пикапа припасы.

Затем выкопал неглубокую яму и развел костер. Мы посидели бок о бок, держась за руки и глядя на волны.

Он отошел к деревьям и вернулся с двумя тонкими веточками. Ножом срезал кору с одного конца.

– Для чего это? – спросила я, когда он подал палочку мне.

– Увидишь.

Тристан полез в корзинку и вытащил целлофановый пакет. Разорвал и достал оттуда какой-то белый комочек, похожий на губку. Насадил на веточку и приблизил к костру.

– Вперед, бери зефирку, – подбодрил он, протягивая мне пакет.

Когда зефирка зазолотилась и стала пузыриться, Тристан положил ее на шоколадный батончик и добавил крекеры сверху и снизу. Я повторила за ним.

– Что может быть вкуснее? – риторически спросил он, прикончив свою порцию. – Еще хочешь? Распробовала? Их называют «ещёшки».

Я кивнула.

– Мне столькому надо тебя научить, – улыбнулся Тристан.

Он был добрым и нежным. Я сделала правильный выбор. Это моя судьба.

Так зачем же я то и дело прижимала руку к груди, щупая кольцо с брюликом, надежно схороненное под блузкой? Я надевала цепочку, едва Тристан уходил на работу, и снимала перед самым его возвращением домой. Почему так? В первый раз надела, чтобы никто не увидел и не свистнул дорогое кольцо в поезде до Киева, затем не стала скидывать в аэропорту… По правильному следовало набраться пороха и распрощаться с ним. Распрощаться с той частью моей жизни, которая вконец закончилась. Ни шагу назад, только вперед!

Но чем дальше, тем чаще я забывала снять цепочку до возвращения Тристана. Тянула до крайнего момента, когда мы отправлялись спать. Она меня почему-то успокаивала. Я как вживую видела бабулю, протягивавшую мне то кольцо со словами: «Пригодится на крайний случай». Видела Влада, стоявшего передо мной на коленях.

* * * * *

Однажды вечером перед сном Тристан стянул с меня блузку и замер, увидев кольцо. Он еле выдавил одно-единственное слово:

– Кто?

Я похолодела.

Tell-told-told.

– Кто тебе это подарил? – спросил он.

– Что ты сказал? – Я заставила его повторить вопрос – старая одесская хитрость, – чтобы выкроить себе десять секунд на поиск подходящего ответа.

– Кто дал тебе это кольцо? – жестко повторил Тристан.

– Бабуля… когда мы с ней прощались.

Я прикусила губу. У нас в Одессе говорят: «Лучше бодяжная правда, чем чистая ложь».

Он снисходительно улыбнулся и облегченно выдохнул.

– Думаешь, оно принадлежало ей?

– А кому же еще? – применила я гениальную одесскую технику ответа вопросом на вопрос.

– Твоей маме. Хэлу досталось обручальное кольцо нашей матери.

Я кивнула. Конечно.

– Очень сексуально смотрится в твоем декольте, – заметил он. Его пальцы прочертили линию вдоль моей ключицы. – Выглядит дорогим.

– Оно бесценно, – рассердилась я, застигнутая врасплох горечью в собственном голосе.

* * * * *

Поначалу я не могла придумать, чем бы себя занять. Время текло быстро. Я сидела и смотрела, как оно стремительно неслось куда-то мимо. Джейн советовала наблюдать и адаптироваться. Мне оно не надо, чтобы местные держали меня за дурочку, как в тот раз, когда Тристан расписал им мой восторг по поводу автоматической гаражной двери. В основной своей массе американцы проявлялись сердечными и дружелюбными. Я с удовольствием слушала их терендеж, пока стояла в очереди на почте, гуляла по рядам в супермаркете или смотрела телевизор. Телик, если называть по-здешнему. На каждую тему в телике имеется отдельный телеканал. Гольф. Погода. Декор. Секс. Я смотрела про кулинарию, чтобы научиться готовить для Тристана настоящую американскую еду.