Одесское счастье - Страница 119

К оглавлению

119

Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Fling-flung-flung.

Я заправила прядку волос за ухо. На ум не шло ни единого слова.

– Когда мужчина из гастронома подсказал, где ты работаешь, я решил, что ты здесь бухгалтер.

Я тут же вздернула подбородок, и Влад рассмеялся.

– Не обижайся, милая, мне без разницы твоя должность.

– Правда?

– Ты прекрасна, как медовая дыня среди огородных пугал.

Я застенчиво улыбнулась и шагнула к нему навстречу.

– А это что? – спросил он, глядя на мою левую руку.  

И глаза, глядевшие тускло,

Не сводил с моего кольца.

– А что это, по-твоему? Думаешь, как я сюда попала? – напала я, внезапно разозлившись.

Он обогнул меня стороной и вышел вон.

Я села и тупо уставилась в стенку.

– Боже, какой красавец-мужчина, – встряла Пэм. – Гляди-ка, – она показала двадцатку. – Вот сколько он мне дал на чаевые.

– Он богатый. Может купить все, что пожелает, – с горечью сказала я.

– Так ты его знаешь?

Я подняла на нее взгляд.

– Это тот парень, с которым я встречалась у себя дома, как раз перед тем, как приехала сюда.

Она тоже села.

– И ты вышла за Тристана вместо этого крутого мачо? Почему?

С моих губ сорвался смешок.

– Сейчас мне и самой хотелось бы вспомнить, почему так.

Она сунула двадцатку в карман.

– Думаю, он по-настоящему тебя любит. А ты все еще любишь его?

Мои губы скривились в кислой усмешке. Любить. Люблю ли я? А что такое любовь? Я все еще не знала.

– Думаешь, хороший мужик, пролетев полпланеты до Америки, чтобы увидеть девушку, стал бы вот так разбивать ей сердце?

– Может, ты и правильно поступила.

– А может, мне следовало выбрать третий вариант: не связываться ни с первым, ни со вторым.

Она накрыла мою руку своей. 

– Ой, милая.

– Прошу, никому не говори, что я такое сказала, – подстраховалась я.

– Могила.

И я не сомневалась, что мой секрет надежно похоронен. Пэм была почти такой же, как и множество одесских женщин. Тех, на кого разок взглянешь и сразу понимаешь, что жизнь их неслабо потрепала. Всё, чем я мучилась, в чём не могла признаться бабуле или Джейн, знала Пэм. Почему чужому человеку так легко рассказать то, чего не расскажешь самым близким и родным?

– Спасибо, Пэм.

Она встала сама и подняла меня на ноги.

– Будто с неба звездочка упала, а увидели ее только мы с тобой.

Кафе пустовало. Влад был единственным посетителем. Скит куда-то отлучился, а ребята готовили на кухне.

Я горько улыбнулась.

– Скорее, мы с тобой увидели мираж.

– Как думаешь, он вернется? – спросила Пэм, раскладывая по столам бумажные салфетки.

Я молча пожала плечами.

– Почему ты не пошла за ним? Я бы точно пошла, - не отставала она.

Я положила столовые приборы поверх очередной салфетки.

– Ничего бы не изменилось.

Будешь бегать за мужчиной, он побежит еще быстрее. Так говорят в Одессе. Разве в Америке не так же?

Я попыталась обнаружить в ситуации хоть что-то хорошее, хоть что-то, за что можно порадоваться и быть благодарной. Опаньки, хорошо, что хоть Тристан не явился. По крайней мере он не увидел Влада, спасибо понедельничному футболу. Или бейсболу?

Вечер тянулся пусто и медленно, и Пэм рано отослала меня домой. Я тоскливо плелась по Мэйн-стрит, ощущая пропитавший кожу запах жареного масла, облепивший все тело пот, тупую боль в груди. Ну почему я не спрятала обручальное кольцо? Почему таки не схватила Влада за руку, когда он подался на выход? Нет. Лучше бы я его тогда как следует приложила. Я посмотрела на свое отражение в темной витрине магазина. И увидела жалкую, усталую дуру с мертвыми глазами и поникшими плечами. Дуру, которая бросила родную бабулю, порвала все связи с друзьями, оставила Одессу, и все за ради чего? И до кучи эта дура все еще любила Влада. И так и не сумела полюбить своего мужа.

Я стояла, прикипев взглядом к стеклу, пока не увидела рядом с собой отражение красавца-мужчины. Обратно мираж.

– А это что? – передразнила я, поднимая левую руку. – Да ничто по сравнению вот с этим.

Я вытянула наружу бриллиант, что грела у самого сердца. Впервые со Влада словно спала маска, и показалось нежное, понимающее лицо. Рот смягчился, темные глаза засияли.

– Дашенька-душенька, – прошептал он. – Так ты носишь мое кольцо. Прости. Если б я знал. Какое у меня право сердиться? Ты сделала то, что посчитала нужным, посчитала лучшим для себя. Кому как не мне это понимать.

– Что ты здесь делаешь? – Мой подбородок вздергивается. Защита снова включена. Одесситка я или кто? Эмоциями нас не прошибешь.

– Я думал, ты послала за мной. Тот листок с университетской программой – разве не любовное письмо, разве не замануха?

Он таки тоже одессит и тоже спасается сарказмом. Сперва делает широкий жест, а потом прикидывается, что это ерунда. Неужто ж я ожидала, что он открытым текстом скажет: «Я скучал по тебе. И хотел узнать, нет ли хоть шансика, что мы снова будем вместе»?

– Да пошел ты, – вздохнула я.

– Это не то же самое, что «отвали», я заметил. Еще не все потеряно?

Рука инстинктивно сдвинулась к груди, и я обхватила пальцами его кольцо.

– Я всю Одессу перевернул в поисках тебя. Черт, да я даже в Киеве отметился. Мои глаза и уши искали твой след в Питере и в Москве. Едва получил твою «цидульку», сразу подал на визу и купил гребаную карту Калифорнии. Еще не все потеряно?

– Что именно не потеряно? Я замужем. И в этом виноват ты.

– Что? – взревел Влад. – Это каким же боком я и в этом виноват?

119